Samara Portal Technology, Computers

Самарский портал "Технологии, компьютеры"

Не могу сказать, что жизнь меня баловала путешествиями в разные страны, но в две страны мне попасть повезло.

В 1967 году, когда я учился в 8-м классе, мои родители поехали в длительную командировку в Алжир, а меня отправили к бабушке во Львов. Не знаю, была ли такая традиция в те времена или просто мне так повезло, но это случилось: на летние каникулы в 1968 году я поехал к ним.

Рейс Москва-Алжир-Гавана осуществлялся самолётом Ту-114 с двигателями НК-12МВ. И самолёт, и двигатель изготавливались на куйбышевской Безымянке и были для того времени уникальными: всего этим самолётом установлено 32 мировых рекорда. До 2006 года Ту-114 можно было увидеть на постаменте возле аэропорта Домодедово, я имел возможность его сфотографировать, но как-то даже в голову не пришло, что этот памятник может быть разрушен. Конечно, самолёт был не идеален, и один из его недостатков (вызванный соосными винтами и редуктором) я хорошо запомнил: в салоне было достаточно шумно. Прилетели ночью.

И вот Африка, автобус до Бумердеса, и мы «дома». На столе какое-то невообразимое количество лимонадов, соков, фруктов, пирожных… И дело здесь даже не в высоких зарплатах, которые наши специалисты получали за рубежом (при этом все остальные получали в разы больше), а в том, что это вообще можно было купить, оно реально существовало в магазинах. Ел в основном глазами, потому что сил уже не было – дорога была дальняя.

На следующий день родители повезли меня за 55 километров в город Алжир, где находился их офис. Кстати, путаница между названием города и страны есть только в русском языке: по-французски страна называется Algerie, а город – Alger, произносятся эти слова тоже по-разному. Свою ошибку родители поняли сразу же: я хоть и старался вести себя тихо и незаметно, но всё равно в офисе компании был явно лишним. Тогда мне дали 10 динар (тогда динар был равен «новому» франку) и отправили стричься, объяснив, что парикмахерская через дорогу. Первый шок (сладости и фрукты не в счёт) испытал при попытке перейти улицу: я встал на тротуаре и стал высматривать, как бы мне ловчее проскочить, но тут движение неожиданно встало, и водитель остановившейся передо мной машины жестом пригласил меня перейти проезжую часть. Слава богу, язык жестов интернациональный, потому что французского я не знал (в школе учил немецкий), арабского – тем более. Впрочем, все, кто за рулём французский знали. В парикмахерской мне помыли голову – ещё одно яркое воспоминание, поскольку в советских парикмахерских голову не мыли. Смысл этого действия я понял позже, когда встал с кресла и не почувствовал привычного (после стрижки) покалывания за шиворотом. Однако здесь возникла и первая трудность в общении: закончив процедуру, парикмахер взял зеркало и с его помощью стал показывать, как я выгляжу теперь сзади, очевидно, ожидая моей реакции. Французского, как я уже говорил, я не знал, но и по-немецки ни слова не вспомнил. Наконец, араб-парикмахер спросил сам: «Хорошо?». «Хорошо, хорошо», – ответил ему радостно.

Я вернулся в офис, и отец стал придумывать, куда бы меня ещё отправить. «В кино хочешь?» Отчего же не хотеть? В газете посмотрели что где идёт, и нашли фильм из серии про Джеймса Бонда «Goldfinger». Я даже не могу сказать, что в СССР этот фильм был запрещён, по отношению к фильмам такое понятие, скорее всего, вообще отсутствовало. Если аудио уже можно было копировать, то пора видео ещё не настала, а то, что в кинотеатрах многого не было – так это отдельный вопрос. До кинотеатра надо было идти через весь город, отец и сам не знал, где этот кинотеатр находится. Помог более опытный сотрудник: он быстренько набросал схему (вот мы, вот проспект, сюда свернуть), и меня отправили на поиски кинотеатра. Уже в дверях я сообразил спросить: а что делать, если заблужусь? Тогда мне на этом же листе написали слово «Sonatrach», сказали, как оно произносится, объяснили, что это название их компании, и что все в городе знают, как туда пройти. От меня лишь требовалось показать листок со словом прохожему, а в случае его неграмотности произнести название фирмы. Ещё сказали, что в туалет можно пойти в любом баре (ещё одно неведомое в те времена понятие), только для приличия надо там что-нибудь заказать. Когда я это вспоминаю, мне иногда самому не верится: чтобы родители в первый день в незнакомом городе незнакомой страны без знания языка отправили ребёнка через весь город (а сотовых телефонов тогда тоже не было)! Но тогда я почему-то не волновался, а по дороге зашёл в бар и взял бутылку пива «33 Export» (trente trois, читается «тран труа», это я подслушал там же). На Джеймса Бонда я не попал: в Алжир с визитом прибыл министр обороны СССР маршал Гречко, и руководство страны решило сделать ему приятное, сняв с проката все американские фильмы. Пришлось смотреть какую-то ерунду, а Джеймс Бонд так и не вернулся на алжирские экраны во время моего пребывания: укреплялась дружба с СССР. Правда, сам кинотеатр приятно удивил: красные бархатные сидения (люди моего поколения помнят пулемётные очереди откидывающихся фанерных сидений по окончании сеанса), кондиционер, служительницы с фонариками, провожающие опоздавших на места, качество звука и изображения.

После кино оставалось ещё много времени до окончания рабочего дня, и я позволил себе сделать небольшой крюк. Позже выяснилось, что я забрёл в район под названием Casbah, куда ходить в одиночку запрещалось, поскольку это был действительно опасное место. Тем не менее, к концу дня я благополучно добрался до офиса. Оказалось, что я зря так старался тянуть время: отец хотел пойти со мной в магазин купить джинсы. Забегая вперёд скажу, что джинсы и прочую одежду/обувь мне благополучно купили в следующий приезд в город. На этикетке к джинсам было написано «The best in the World», что сильно подействовало на мою неокрепшую психику, ещё не успевшую адаптироваться к рекламе. В обувном магазине поразило то, что можно было бесконечно (так мне показалось) мерить ботинки, при этом продавец не только не проявлял никаких признаков нетерпения и недовольства, но даже напротив, был рад подавать новые пары обуви.

Вечером разглядел жильё. Специалисты и переводчики жили в бывших французских казармах для рядового состава. Что-то вроде панельных «хрущовок», каждому полагалось своя квартира: одиноким двух-, семейным – трёхкомнатная. Преподаватели ВУЗов (там их всех называли профессорами) считались рангом выше и жили в коттеджах. Не знаю, как там жили французские солдаты, но то жильё, что я увидел, было явно не хуже того, в котором жила в СССР семья двух кандидатов наук.

Французский осваивал в разговорах с местными ребятами арабами и продавцами. После общения с советской торговлей поражало желание вольных продавцов понять, чего же мне надо. Они могли потратить и 10, и 20 минут – но чтобы до полной победы. В магазинах я научился и странному французскому счёту: до восьмидесяти у них всё, как у остальных – десятки и единицы (в немецком сначала единицы, потом десятки, но это тоже терпимо), а вот восемьдесят у французов – четыре по двадцать (quatre-vingts). Девяносто – четыре по двадцать и десять (quatre-vingt-dix). Интересно, что когда после месяца пребывания в Алжире мне встретился человек, говоривший и по-немецки (который я несколько лет учил в школе), я с удивлением обнаружил, что по-французски я объясниться с ним могу, а при попытке говорить по-немецки меня сразу же клинит.

Наш контракт жил между собой дружно, было несколько клубов по интересам. В музыкальном в складчину покупались диски, которые затем переписывались на магнитофонные ленты. Помню, что магнитофоны крутились постоянно, про пиратство и авторские права тогда не задумывались вообще. Также интенсивно копировались и наши барды, не издававшиеся в Союзе: Городницкий, Окуджава, Ким и, разумеется, Высоцкий. В морском клубе также в складчину был куплен катер с мотором, подводное снаряжение, водные лыжи. При покупке мотора произошёл забавный момент: модель всем клубом долго выбирали по каталогу, а когда пришли в магазин, её там не оказалось. Наши сильно расстроились, а хозяин никак не мог понять причины: ведь всего один звонок в Париж, и через несколько дней мотор будет в магазине! Когда наши это поняли, удивлению и восторгу не было предела – как, оказывается, всё просто! Мотор, как мне помнится, был фирмы Johnson. Аудиотехника – Philips, Grundig, Telefunken (сейчас на нашем рынке присутствует только первая). А какие были тёмные! Отец купил катушечный Philips, и решил, что колонки ни к чему. Так и слушали много лет с контрольных динамиков: один в корпусе, один в пластиковой крышке. Наши колонки 10 МАС и 35 АС (до сих пор слушаю и не жалуюсь) появились на много лет позднее.

Но на самом деле не всё было так гладко. Летом все уезжали в отпуск в Союз (похоже, наш приезд был всё-таки исключением из правил), а один специалист решил остаться на отпуск в Алжире. Коллегам он объяснил это желанием сэкономить деньги (а смысл в экономии был: за четыре месяца там зарабатывался автомобиль «Москвич» – фантастика для советского инженера), но на самом деле у него были совсем другие планы. Когда основная масса схлынула, он сел на паром, и поплыл во Францию. Дело в том, что Алжир хотя и отделился от Франции в 1962 году, но как-то не сразу и не совсем – при переезде во Францию тогда не требовался даже паспорт. Погуляв по Елисейским полям и полюбовавшись на Эйфелеву башню, смелый путешественник двинулся дальше. Всего маршрута я уже не вспомню, но испанская коррида точно там присутствовала. Вернулись из отпуска два его лучших друга, привезли из Союза чёрного хлеба и водки и пошли навестить товарища. Один красочно живописал, как он целый месяц беспробудно порол дешёвую водку (В Алжире она стоила больше 70 динар, при том, что бутылка пива около динара. В принципе, по той жаре можно было обойтись и пивом, но уж очень сладок запретный плод.) Второй, будучи неженатым, рассказывал о своих любовных подвигах (вспомните «Служебный роман» – с таким арсеналом соблазнять девушек было совсем не сложно). Товарищ, который остался в Алжире, крепился очень долго, но потом они его всё же «достали», да и выпитая водка наверняка сделала своё гнусное дело. В общем, он сказал им в глаза, что они дураки и хвастуны, и пока они занимались в Союзе всякой ерундой, он посмотрел и на Монмартр, и на бой быков и ещё много на что такого, чего им в жизни не увидеть. Разошлись далеко за полночь, и он ещё спал, когда в дверь к нему постучал ответственный товарищ и сообщил, что за поведение, недостойное советского специалиста, ему приказано в 24 часа вернуться на Родину, и вообще с этого момента он невыездной.

При французах Бумердес (Boumerdes) назывался Роше Нуар – (Rocher Noir чёрные скалы). В Google Earth нашёл скалу, с которой мы прыгали в море. Внизу там было достаточно мелко, после входа в воду надо было сильно извернуться, чтобы на попасть на камни, усеянные морскими ежами. Опыт, разумеется, пришёл не сразу, и иголки морских ежей совсем не похожи на этот же орган их сухопутных собратьев. У морских ежей это такие известковые палочки, которые, если попали по нормали, входят глубоко в тело и обламываются. Вытащить их уже нельзя – они крошатся под рукой. На этих камнях со мной произошёл случай, тоже говорящий о разнице менталитетов. Я стоял наверху, а снизу поднималась незнакомая девушка француженка. Приблизившись, она протянула руку, будучи в полной уверенности, что я ей руку уже подал. Её рука не нашла опоры, девушка покачнулась, подняла глаза, и посмотрела на меня таким удивлённым взглядом, что я помню его до сих пор. Руку я ей подал, то вот это опоздание на доли секунды…

Нанырялся я так, что у меня воспалилось ухо. До этого я маялся только от зубной боли, и должен со всей ответственностью сказать, что зубная боль не идёт ни в какое сравнение с ушной. В контракте был врач, вечером он закапал мне ухо камфарным маслом, но от этого оно только разболелось ещё сильнее. Утром меня повезли в госпиталь ООН. Идём с мамой по госпиталю, все вокруг смуглые, явно по-русски не понимающие, а ситуация необычная, я тоже не знаю как спросить про ухо-горло-носа. И вдруг навстречу из двери выпархивает юная блондинка, как мне показалось, славянской внешности. Подлетаю к ней: «Девушка, Вы русская?». «Но, чешка!», говорит она, меняясь в лице, отворачивается и демонстративно проходит мимо. Иногда говорят, что русских везде не любят. Я этого не замечал, но хочу напомнить, что шёл 1968 год и только что советские танки топтали пражскую весну. Конечно, и клятву Гиппократа никто не отменял, и не мог я в 15 лет отвечать за это вторжение. Но я её понял и не обиделся – она была права в своей ненависти. Нужного специалиста мы нашли, оказалось, что у меня серьёзное воспаление, которое могло прорваться в любой момент. Если бы оно прорвало барабанную перепонку, я бы остался на одно ухо глухим, и это было бы везение. Потому что если бы оно прорвалось вовнутрь, я бы погиб. А касторовое масло и грелка, как выяснилось, только провоцировали этот прорыв. Он прижал мне голову, аккуратно проколол барабанную перепонку, и боль тут же прошла. Только после этого он стал записывать, спросил моё имя. «Владислав». «О, мы тёзки, а меня зовут Ласло – Ласло Венси, я венгр». На мой вопрос о причинах свободного владения русским языком, Ласло сказал, что во время Второй мировой войны был мобилизован в германскую армию, за что получил 15 лет советских лагерей, которые полностью отбыл. К сожалению, других подробностей биографии моего спасителя я не знаю – не та была обстановка, чтобы затевать долгую беседу.

Это были волшебные каникулы: я занимался охотой в прозрачных водах Средиземного моря, научился стартовать на водных лыжах прямо с берега, ходил по римским дорогам к циркам, где когда-то бились гладиаторы, пил прекрасное вино и пиво (то вино, что в СССР называлось «Алжирским» явно было не из Алжира, а «Жигулёвское» после «33 Export» я потом год не мог в рот брать), ездил на «Ситроенах», «Рено» и «Пежо» (правда, только пассажиром), слушал Пресли, Битлз, Пиаф, Армстронга и Высоцкого (и кого только не слушал), ходил в джинсах и жевал жвачку.

Родители решили продлить мне каникулы, и в Москву я прилетел только в конце сентября. Автобус от аэропорта довёз меня до Большого театра, я вышел, направился через переход на другую сторону улицы (посмотреть) и чуть не был сбит таксистом, который в соответствии с нашими тогдашними традициями был уверен, что я уступлю ему дорогу. А я, избалованный за три месяца другой жизнью, уже привык, что водители не давят пешеходов, тем более, на «зебре». Пробило полночь, карета превратилась в тыкву…, продолжалась обычная жизнь.

----

Львовские имена

Львовские имена. Статья Владислава Боярова. 22.08.2023 г.

Галопом по вычислительным Европам. Часть 6. Спецпроцессоры.

Галопом по вычислительным Европам. Часть 6. Спецпроцессоры. Часть 5. Память. Статья Ильи Вайцмана. 15.03.2023 г.

«Домашний компьютер». Конкурс в Самаре.

«Домашний компьютер». Конкурс в Самаре.

Blood, Sweat & Tears, или Кровь, пот и слёзы – часть третья, объединительная

Кому кризис, а кому окно возможностей

Кому кризис, а кому окно возможностей. Статья Владислава Боярова. 17.07.2023 г.