Пишу в блокнотик впечатлениям вдогонку…
В. Высоцкий
Встречу ИТ сообщества 19 декабря 2017 года решил подробно не анализировать – просто написать о своих впечатлениях.
Главной темой администратор сообщества и ведущий встречи Сергей Тюльпин объявил инженерное образование детей.
Первый доклад – от директора НП РПЦ (Инженерная сила), которая на официальном сайте называется «Детская техническая школа №1» кандидата исторических наук Елены Пономарёвой. Он назывался «Растим будущих инженеров» и был исполнен в историко-патриотическом стиле. Мне запомнилось что-то вроде «перестанем быть сырьевой державой» с какими-то аллюзиями по поводу светлого прошлого (чтобы не выглядеть плагиатором, наверное, следует дать ссылку на автора этого выражения).
Елена активно ссылалась на существование музыкальных школ: мол, если есть музыкальные, то почему бы не быть инженерным? Конечно, по поводу таких аргументов есть множество шуток (если есть учитель труда, то должен быть и учитель отдыха; если есть домашние хозяйки, то должны быть и дикие…), но если говорить серьёзно, то в музыкальных школах всё же учат исполнять созданное другими, владеть инструментами. Так что если проводить аналогии, то с чем-то вроде черчения, а инженерная работа – это не для детей… да и не у всех взрослых она получается, даже при наличии диплома. Или это просто профанация профессии, что ещё хуже. Хотя, конечно, приобщение к технике всё равно лучше, чем какая-нибудь голая идеология. Да, и аббревиатура РПЦ как-то царапнула.
Что же касается светлого советского прошлого, то с инженерной (а не историко-патриотической, где всё – молочные реки и кисельные берега) точки зрения там была очень серьёзная проблема, связанная с плановой (тоталитарной) экономикой и разделением её на отрасли. На деле это означало, что гайки для станков изготавливал завод министерства станкостроительной промышленности, гайки для судов – судостроительной и т.д. Договариваться о прямых поставках система запрещала, только через самый верх - Госплан и Госснаб. Как результат: натуральное хозяйство при отсутствии технологической специализации. Попытки оптимизировать промышленность, разумеется, были. Например, подшипниковые заводы, относящиеся к министерству автомобильной промышленности обязаны были снабжать своими изделиями все отрасли, но и это, разумеется, тоже планировалось на самом верху. В результате схемы поставок были сложнее и запутаннее, чем мог запутать таблицу размещения файлов на диске какой-нибудь OneHalf. ИТ-специалисты помнят, что лечение от этой напасти начиналось с того, что антивирус заставлял его распутывать то, что он сам напутал. Потому что если просто удалить этот вирус, оставалась аналогичная штатной FAT, запутанная до такой степени, что распутать её сторонними средствами не представлялось возможным. К сожалению, оперативно создать такой «антивирус» и напустить его на Госплан было нереально, что во многом и определило ситуация в начале 90-х. Однако не следует думать, что сегодня мы полностью избавились от «наследия мрачных времён». Несколько лет назад, на мероприятии компании Fujitsu директор по информационным технологиям ОАО НПО «Сатурн» Юрий Зеленков рассказывал, что при той же номенклатуре изделий у французской компании Snecma (двигатель их разработки производится совместно с ОАО НПО «Сатурн» для Superjet 100) у самой Snecma информационных объектов (деталей и узлов собственного изготовления) в 20 раз (!!!) меньше, чем у Сатурна. Причина как раз в отсутствии технологической специализации российских предприятий: если Snecma большинство компонентов закупала, то Сатурн изготавливал самостоятельно, с соответствующей производительностью. А рассказывал нам это Зеленков потому, что ни одна система планирования и диспетчирования производства не могла переварить такую номенклатуру, как сейчас говорят, от слова «совсем».
Полной противоположностью предыдущему выступлению было «Краткое руководство по выращиванию робототехников» Ивана Кукушкина. Не берусь пересказывать, каким подробнейшим образом описывался выбор оптимальной платформы
(здесь только малая часть):
- не 8bit архитектура;
- иметь вариант «текстового» языка программирования;
- язык программирования должен быть простым (слабая типизация, ООП, автоматическое управление памятью и т.д.);
- модульная организация, развитый состав периферии;
- в основе желательно открытый проект;
- наличие развитого сообщества в России;
- наличие детской литературы на русском языке.
Что и почему было выбрано, как проводились занятия, и что пришлось изучать папе, несмотря на высокую инженерную и программистскую квалификацию.
А по окончании стало понятно, в чём принципиальное различие платных школ инженерной подготовки и того, что делает Иван. Платные школы, как и любой бизнес, должны уметь себя продавать, и продают они себя, разумеется, родителям. То есть нужен результат: чтоб ребёнок собрал «робота», чтобы взял приз на робоолимпиаде – чтобы было осязаемо и зрелищно. Когда же учат своего ребёнка, то стараются внушить несколько важных истин и обучить столь же важным навыкам. А собственно сборка «робота» и игра с ним - это некий приз, стимул, чтобы ребёнку не так скучно было усваивать.
Хочется также заметить, что «робот», «искусственный интеллект» и подобные термины носят скорее рекламно-маркетинговый, а не технический характер. Потому что в технике человекоподобие (животноподобие) абсолютно бессмысленно. Автомобиль не делают похожим на лошадь, а самолёт – на птицу. Когда идут от функций, всегда получается не так, как создавала природа, и на то есть масса причин.
Другие два доклада были иной тематики.
Директор по России и СНГ компании Crossover Владимир Еронин рассказал о необычном бизнесе: найме удалённых программистов для разработки программных продуктов по контрактам с заказчиками. Оплата – на мировом уровне, что для нынешней ситуации в России весьма актуально. Удалённая работа, свобода перемещения, гибкий график и полная свобода планировать своё время.
При этом – удалённый контроль рабочего времени, где учитывается только то время, когда сотрудник делает нечто, поддающееся контролю. То есть веб-конференция с членами команды в зачёт пойдёт, а изучение литературы или консультации у друга «за рюмкой чая» - уже нет.
Конечно, полностью всё это понять можно только испробовав на себе, но оплата привлекательная, переезжать и нести другие затраты и неудобства не нужно, так что если квалификация позволяет – отчего бы не пробовать?
Заключительный доклад сделал бизнес-тренер, преподаватель «Русской школы управления» Сергей Трушкин. Он говорил о формализации неформализуемого, программировании непрограммируемого: передачи того, что сейчас делает администрация компании, некоей разрабатываемой их коллективом системе. Что они разработали алгоритм, описывающий любую мыслимую управленческую систему и заставляющий её работать в оптимальном режиме. Как говорила моя мама, «дай боже нашому теляті вовка з’їсти». Я же таких попыток автоматизировать творческую деятельность за свою жизнь навидался, и больше всего из них мне запомнилась теория решения изобретательских задач Генриха Альтшуллера. Я даже закончил курсы, на которых нас учили изобретать, используя эту теорию. Однако в жизни она не пригодилась, все свои изобретения я сделал без неё. А вникнув, понял, что Генрих Саулович просто научился обходить советское патентное законодательство, генеря (из головы, тогда компьютеров ещё не было) тексты, формально соответствующие требованиям к заявке на изобретение. А поскольку в СССР деньги за авторское свидетельство платило государство автору, и 25 рублей для инженера лишними никак не были, он, таким образом, подрабатывал. Разумеется, ничего из сгенерённого им для добывания двадцатипятирублёвок, внедрено не было по причине полной нестыковки с жизненными реалиями.
В целом встреча удалась. Впрочем, как и предыдущие.
С наступающим Новым 2018 годом!